Дети безоговорочно (потому что это происходит на уровне глубже, чем мысли, логика и слова) готовы отдать всё, в том числе свою жизнь, чтобы у мамы было «все хорошо». Потому, что жизнь в их восприятии течет к ним через маму. Если маме будет плохо — мама не даст тепла, заботы, внимания — не даст жизни. Если у мамы будет «хорошо», то есть надежда у ребенка, что он получит то, что ему нужно.
Однажды это увидев, поняв через психологию, расстановки и саму себя, я стала очень аккуратна к тому — к чему в себе даю своим детям доступ.
Были несколько раз в жизни случаи, когда я не выдерживала, не могла удержаться и рыдала на глазах у дочки. Я помню эти глаза. Я видела, что она готова отдать все в этот момент.
Я так же помню случай, когда я увидела слезы от боли у своей мамы. Я до сих пор помню, хотя мне там было года 4. Слезы бывают разные. Когда душевная или физическая непереносимая боль демонстрируется ребенку — на каком-то уровне глубже, чем ум, он очень хорошо чувствует глубину этой боли и всецело готов разделить ее с мамой. Потому что от мамы зависит его жизнь.
Дети готовы нести, разделять мамину боль с самой. И есть возможность мамам внутренне их от этого на сколько возможно оградить. Это делается внутренней позицией (именно внутренней, не внешней), что ребенка не нужно втягивать в свои личные истории. В истории своих взаимоотношений с мужчинами, с папой. «Двери нашей спальни для тебя закрыты». «Наша личная жизнь — только наша». Если есть эта внутренняя четкая позиция, то снаружи это будет отражаться тем, что ребенок не будет присутствовать при «разборках», ему не будет рассказано и показано о своих проблемах и боли в отношениях с мужчинами (папой или другими). Он не будет присутствовать при занятиях сексом. Будут четкие границы. Он, на сколько хватает маминой осознанности, не будет контейнером для ее трудны чувств. Ни для чувств об отношениях, ни для чувств о работе, ни для трудных чувств о жизни вообще.
Что же, вобще не общаться? — возникает тут вопрос. Общаться. Есть большая разница — делишься ты в общении тем, что трудно нести самому, или способен другого от этого защитить и как-то без его соучастия справляться. Например терапевты — к ним как раз можно с этим. И свой контейнер растить важно. К детям — не нужно.
Можно самому себе задать вопрос — есть ли общение другое, кроме «складывания» друг в друга тяжести? Есть, конечно.
С детьми трудно не «делиться» этим, потому что это самые близкие, те, кто постоянно рядом. А еще потому что они зависимы, и оттого беззащитны.
То же самое в обратную сторону. Признать, что чувства моей мамы — это ее чувства и я не ответственна за них. Что я навсегда «ее маленькая дочка», я не должна «вставать выше нее» и пытаться решать ее жизнь, спасать ее. Я позволяю своей маме быть мне мамой..
И тогда я буду мамой своим детям.
А если я несу на себе свою маму, так, будто я взрослая а она ребенок — значит мои дети вынуждены будут нести меня на себе. Когда я несу свою маму — моим детям не перепадает, мама забирает уже это «детское» место. Дети внутренне чувствуют, что к ним не течет поток, и начинают отдавать маме, в надежде, что тогда он потечет.
Расстановки принесли мне фразы, отражающие внутреннее состояние. Через которые сейчас родился этот текст:
«Я твоя большая мама, ты моя маленькая дочка/сын» — к детям
«Ты моя большая мама, я твоя маленькая дочка» — к маме.
Дети не должны ничего маме, они отдают не ей, а своим детям. Этому тоже научили меня расстановки.
А что если я уже большая, а от мамы ничего ко мне не течет? Что мне тогда отдавать детям?
Во-первых — перестать отдавать маме. Это болезненный этап встречи со своим одиночеством… сепарация и взросление. А потом — становиться «новой» в своем роду. В чем-то — той, с которой начинается новое и «иначе».
А если я уже взрослая, а мама мне все отдает и отдает, мне «душно»? — в этом случае мама, отдавая — забирает. И это снова про сепарацию и границу. Перестать ей таким образом отдавать. И снова — встреча с одиночеством. Возвращение маме ответственности за ее чувства. Сам человек может ничего не понимать и не хотеть понимать. Это внутреннее решение ребенка — сепарация.. И оно возможно даже в том случае, если мама не хочет.
Сепарация ребенка возвращает маме то, что он за нее нес. Маме может быть очень трудно встретиться с этим. Это выбор. Ты выбираешь ее или ты выбираешь себя. Себя — значит и своих детей. Свое будущее.
Так на данный момент вижу-понимаю, как всегда не претендуя на истину.